Бог есть Троица

Старое такое суждение, может быть, даже некоторым покажется, что банальное. Однако у нас это суждение является синтетическим. Напомним, в синтетических суждениях - и в этом их отличие от аналитических суждений – объект сказывается о субъекте, расширяя наше познание. В нашем конкретном случае данное суждение позволяет нам увидеть неслиянность активного и пассивного, «мужского» и «женского» в Божестве, ибо мужчина и женщина созданы по Образу. Употребляя слово «Бог», мы акцентируем внимание на таких Его качествах, как всемогущество, всезнание, нелицеприятность; употребляя слово «Троица», мы акцентируем внимание на совершенно иных, пусть и таких же превосходных качествах – милосердии, святости, непознаваемости. Если бы Бог и Троица были просто синонимами, как можно было бы определить Бога? Разве что бесконечно перечисляя Его предикаты, что сводило бы существо Бога к дурной бесконечности. Разве что апофатически, что  ограничивало бы наше познание, превращая Бога в безжизненную абстракцию.

Вместо идеологии гномической воли, основанной на псевдовыборе между добром и злом (потому что человек всегда выбирает то, что представляется ему добром, а если он делает зло по недоразумению, то нельзя человека винить строго), диалектическими экстримами у нас выступают, с одной стороны, ценности, концентрированные вокруг категории «правда» - мужество, сила, смелость, честность, - с другой стороны, противоположные им ценности, концентрированные вокруг категории «тайна» - смирение, кротость, вера. Первые проявляются, когда преодолевается какой-нибудь предел, сковывающий человека; вторые проявляются, напротив, когда удается сохранить защитный предел. Соответственно, могут быть два типа этических кризиса. Если слишком много ограничивающего человека предела, идентифицируются ложь, насилие, угнетение и т.п. Если, напротив, открытости слишком много, идентифицируются профанация, идолопоклонство, цинизм, порнография и т.п.

Истинная свобода, вытекающая из гендерного понимания Божества, состоит в оценке нравственной действительности и сообразно этой оценке деятельности. Если эпоха определяется всякого рода порнографией, истинная свобода человека проявляется в ограничительной деятельности, если же в мире доминирует насилие, свобода человека состоит в том, чтобы бороться против насилия и говорить правду, то есть, напротив, в устранении ограничителей. (Более подробно в Этический глобус.)

Если довести первый диалектический экстрим до последнего предела, мы получим Бога Творца, Вседержителя, пронизывающего Вселенную вдоль и поперек, во времени и пространстве; если же довести второй диалектический экстрим до предельного совершенства, мы получим нечто абсолютно иное: полную самоотдачу, полное самозабвение в любви, характерное для женского аспекта Божества.

Речь не идет о двух божествах. Вследствие полной самоотдачи Троица не является Субъектом, Она является чистой, наиболее совершенной Божественной объектностью, содержащей всю Божественную субъектность внутри себя как неслиянное единство Отца, Сына и Святого Духа. Бог Творец и Вседержитель является единой и единственной Божественной субъектностью, содержащей внутри себя всё многообразие объективного мира.

Отсюда вытекает назначение человека и всего творимого мира.

Зачем Богу понадобилось создавать мир? Понятно, не для того, чтобы каким-то образом расширить возможности Бога, каковые и без творения мира предельно большие. Традиционный ответ – ради блага достойных (и страданий недостойных) - нам не нравится. Сам по себе гедонизм порочен. Если творение замыкается исключительно на своих нуждах, совершается грех. Счастье должно быть укоренено в серьезном, трансцедентальном по отношению к эгоизму (даже если речь идет о коллективном эгоизме) смысле,  а очень большое счастье - в очень серьезном смысле.  Не то, чтобы счастье должно быть заработанным – благодать дается даром, - а в том, что счастье для полноты своей должно быть сбалансировано с трудами и творчеством. А потому мы снова зададим тот же вопрос: какой глобальный смысл заключается в творении мира Богом?

Ответ на этот вопрос не может быть только теоретическим. Без живой, осмысленной практики он едва ли может быть больше, чем развернутой аллегорией.

Повсеместно распространенный обычай дарить возлюбленной цветы должно нечто означать. Девушка должна осознать свою красоту, свое очарование свою необыкновенную женственность посредством своего возлюбленного, как бы рождаясь от его ребра. И чем более скромна красивая девушка, тем удивительнее гармония между ее красотой и скромностью. Чем менее она сознает чарующее воздействие своей юности, тем более уместны даримые цветы. Если руководствоваться самым, что ни на есть идеальным вариантом, не сама красивая девушка должна убедиться в своей красоте, - любовь парня должна ей это подсказать, в частности, через подношение букета цветов. Это не значит, что девушка должна быть глупышкой, напротив, она должна быть достаточно умна, чтобы понять, как безобразна ситуация, когда красота дается человеку случайно, по какому-то непонятному космическому произволу. Разве что если этот космический произвол будет искуплен тем деятельным, творческим, вдохновением, который навеивает красота.

Таково назначение творимых Богом роскошных миров: самозабвенная в любви Троица (ведь даже верующие мыслят Троицу как лишенную сознания Божью объектность и только объектность), созерцая творение, искупление и преображение мира, должна осознать свою божественность, свою немыслимую красоту.

Итак, творение мира осуществляется Богом ради Троицы в атмосфере любви. В конце времен букет миров должен оказаться живым образом Троицы, вместе с тем хранить в себе отпечаток Творца.

Дополнение

В православном богословии имеется полная ясность относительно того, что мир творится не во времени, а вместе с временем. Будет неправильно сказать «до всяких времен», поскольку предлог «до» относит творение мира к прошлому времени. Данный тезис наносит сокрушительный удар  по теологическому фатализму, полагающему, что всё уже давно предопределено.

Столь же неправильно будет утверждать, что мир будет сотворен в будущем. Отсюда мы делаем вывод, который может показаться парадоксальным: будущий мир совершенного человечества, мир, призванный к бытию Творцом ради Троицы, существует. Существует ангельский мир наших внуков и правнуков, зависимый от нас, но и превосходящий нас, служебный по отношению к нам в деле воскрешения и преображения Вселенной по воле Отца. Несколько иначе об этом здесь:  КУДА ВОЗНЕССЯ ХРИСТОС?.

Хорошая иллюстрация этой мысли в фильме Интерстеллар.

ФИЛОСОФИЯ ОБЩЕГО ДЕЛА